сквозь шум в ушах и сбитый стук сердца так просто упустить важное, полностью поддатся топящему страху, что застилает глаза, разводами оседает по бледным щекам, не замеченного до сего момента потока слез, разорванных в кровь губ и чужого тихого касания, что совершенно не заземляет.  замечается с трудом, лишь вглядом неуверенным на теплое касание - бешенно скачащую ниточку пульса высматривая.

дрожью по позвонкам проходящей, такой, кажется трясет с макушки до пят и не сразу осознаешь вопросов заданных, что потерей касания грозятся, когда сердечный ритм ломает ребра. мерцелле чудится, что чувствует их хруст; чудится, что стоит сделать шаг в сторону, позволяя айену в порыве покинуть комнату, через распахнутую дверь, в которую влетела так неосторожно, потому что ему необходимо разбудить братьев - морок рассеется, счастливая действительность, что отдает на языке горечью ночных кошмаров, в которых истри пытается убедит себя мысленным - это был всего лишь сон, он впорядке, рассеется, - на месте живого айена останется лишь лебедь предатель, что своими голубыми глазами душу наизнанку вывернет. располосует, как уже сделал. где раз там и другой. не смотри, мерцелла.

- нет, - голос срывается, излишне громкий в ночной тиши, когда она резкий шаг в его сторону делает, словно боится не успеть помешать, цепляется пальцами тонкими, похолодевшии, - будто и вовсе часами держала их в студеной воде, а не только выскочила из теплой комнаты; за запястье чужое хватается, ногтями цепляясь - крюками подкожными, в других обстоятельствах обратила бы внимание, что тонкими полумесяцами в чужую кожу впивается, надави чуть сильнее останутся кровавые лунки - еще чуть усерднее и войдешь под, без возможности просто так отодрать. безболезненно. эта планета учит ее смирению через боль и животный страх, что селится в хрупких костях.

сейчас же ей вовсе кажется, что стоит айену переступить порог своей комнаты, оставляя мерцеллу, снова, в одиночестве и кошмар станет явью - она лихорадочно всматривается в тонкие черты подернутые усталостью забитых расписанием дней, темные тени, что с каждым разом становятся только чернее, и в груди ее набатом, вторя выворачивающему ребра сердечному ритму - живой. живой. живой - ей бы хотелось, чтобы так все и осталось, где можно тонкими пальцами провести по щеке убеждаясь, что это все не наваждение. обман воспаленного сознания. она пальцы руки свободной сжимает, заставляя замететь изваянием, не позволяя и без того слишком много, вольного, в краткий миг слишком четко осознавая, узнай кто-то, что она здесь - не одобрили бы. ни вид, ни момент, ни порыв. поэтому она быстро качает головой, разметая по плечам светлые волосы, малодушно цепляяся за его пальцы как за последнюю надежду на спасение - не уходи.

тихой отчаянной просьбой, которую в иных обстоятельствах не посмела бы произнести вслух, что срывается с языка с шаткими прерывистыми выдохами, в попытке успокоиться и дать разумный ответ на все его вопросы, что закономерно тревожат чужое сознание - безопасность дома превыше всего.

когда же для нее самой безопасность айена атрау  стала приоритетом? что маячит на периферии сознательного и безсознательного, мерцелла сказать точно не может, даже если угроза - надуманный ею, не сменяющийся, ночной морок и кошмар, что холодит позвонки, пересчитываях их корявыми пальцами уродливой действительности - словно в насмешку все еще мелькая слишком правдоподобными картинками, всполохами, стоит закрыть  на мгновение глаза. а, возможно, ей просто не хочется оставаться одной там, где все еще чутся холодное дыхание смерти за спиной, что раскачивает препкие веревки на воротах, импровизированной висилице. истри в тот момент не уверена, что когда нибудь без содрагания сможет смотреть на это здание.

- это просто сон, - голосом ее затихающим, когда отворачивает голову в сторону, прячет за волосами стыдливый румянец на щеках, вмиг понимая насколько все это глупо. насколько должно быть она жалкая в своем порыве, в его глазах. чужая, чуждая местным устоям и условностям, перепуганная страшным сном, что готова сломя голову не оборачиваясь бежать. так, внезапно, боящаяся темноты - осознавшая это только здесь. так боящаясь остаться в этой темноте одна, без него. - один и тот же, каждый раз. это сводит с ума.

она пальцы свои размыкает, одеревенелые, чувствует боль в сведенном запястье, - слишком сильно боялась не удержать айена; неловко отступает на шаг, мечущееся сознание пытается привести к точке спокойствия, с ним все впорятке, он не собирается уходить, в которой с губ слетают ровных вдохи/выдохи, только сейчас осознавая, насколько же непозволительно близко, когда волосы от лица откидывает, зарываясь в пряди до боли отрезвляющей.  - прости, я должна была убедиться, что с тобой все впорядке, потому что, - голос ее стихает, обрывается на полуфразе, в которой и без того все понятно - потому что в нем совершенно не так.
она в темноту угольно черную вглядывается, что прячется по углам его комнаты, только бы в глаза ему не смотреть, возможно надеясь на то, что та ее поглотит и ей не придется краснеть еще больше.  - прости, это, наверное, действительно нелепо. -  шумный выдох срывается с ее губ, слишком тревожный, когда она, наконец-то возвращает свой взор на айена, - кажется последние события, действительно, меня выбили из привычной коллеи.