забегай в лс. все покажу.

И пробив положенное им время, часы на башне продолжили свой ход. Совершенно ничего не изменилось в этот прохладный ноябрьский день, когда дети и их родители пришли на площадь Сеула, чтобы посмотреть выступление цирка.
   Ничего не изменилось, кроме холодного взгляда карих глаз, что теперь смотрели на него с неким страхом, а может  злобой или всем в вместе, под раскатистые аплодисменты выступающим на сцене. Когда проталкиваемая сквозь толпу она снова и снова пыталась предпринять попытки к бегству, а где-то в глубине, за всей этой бравадой и смелостью, либо, просто, непроходимой глупостью и самоуверенностью, быстро билось чуткое сердце, в страхе быть плененным.
   И его совершенной игрой по ее туго натянутым нервам, когда сильной рукой ведомая туда, откуда для нее не будет возврата. Пронизывающей болью в запястье и он пытается быть изощренно «нежным», когда его тихое: «Не. Смей. Произносить. Это» посылает тревожные разряды в каждый из ее нервов, заставляя Джиен мелко дрожать, толи под взглядом этих темных глаз, толи от нескрываемой враждебности, что хриплыми ноками его голоса доносятся до ее слуха. Тихим перебором струн, где-то под кожей, как внутривенная инъекция, что разъедает изнутри, и  каждое его касание, и ее нервное дыхание, вторят друг другу.
   Когда через толпу, до ближайшей стены, под гневное, спотыкаясь и еле волоча ноги, в попытке хоть как то спасти свою шкуру, и последние крохи гордости. Когда очередной вдох с большим трудом, а выдох, еще сложнее, и ощущение такое, что абсолютно каждое движение лишает ее не только сил, но и частички воли. Момент, спиной отчетливо чувствуется та злосчастная каменная кладка, грязной стены в каком-то переулке. А где-то совсем близко его теплое дыхание, вперемешку с дразнящим запахом одеколона, что когда-то так понравился ей. В голове ни одной мысли, и кажется, даже слышно как сбивчиво стучит ее сердце, гоняя по венам и артериям тревогу, что медленным ядом по телу, а перед глазами его лицо, горящие глаза и губы, от которых не отвести взгляда, ведь если не победитель, то проигравший. И как он после замечает, последнего покупают.
   А в уголках ее миндальных глаз появляются первые слезы, когда сильная боль от ссадины на руке, сменяется такой же, но пульсирующей, в затылке, сбивается дыхание, а его катастрофично близкое, злое, но предельно четкое, проводящее незримую границу между их мирами, разбивает зеркала ее иллюзий: «Таких, как ты, используют такие, как я».
И под ее тихое шипение, словно разъяренной кошки, она медленно сходит с ума. Когда ее злость всеми гранями дозволенного. А у него кажется все хорошо, лишь очередная лекция, очередной неразумной девчонке. И ее словно окунают в ледяную воду, что пробирает до кости, а потом снова в переулок Сеула, где ноябрьская температура, чуть выше нормы. Джиен бледнеет на глазах, плотно сжимая губы, мелко дрожа всем телом, желая лишь одного, вцепиться ногтями в эти темные глаза, в которых сквозит высокомерие и насмешка: над ней, над ее миром, над всем, что досталось девушке непосильным трудом, когда сам парень получил все это в наследство. И злая улыбка кривит ее губы, что приобрели мертвенно бледный оттенок, а глаза обдают могильным холодком. Раздробленный иллюзорный мир, что осколками у их ног,  заставляет стоять на месте, твердя в мыслях лишь одно: «А говоришь не папенькин сынок. Чужие деньги карман не тянут?» и она сама с трудом вспоминает, когда же стала столь меркантильной. Она не решается на какой-либо резкий шаг ни пощечины, ни плевка в лицо, она лишь смотрит ему в глаза, когда он все с той же отработанной холодностью отходит в сторону. В переулке слышится отчетливый звук «чирканья» зажигалки.
   Когда слабое пламя освещает его черты, она медленно отходит от стены, морща носик в отвращении, толи к его персоне, толи к сизому дыму, что медленно заполняет тесный переулок, куда даже не заглянуть. «Такие как я, тебе не по зубам». Звенит в мыслях, под не прекращаемую трель мобильного, чей надрывный «голосок» она не сразу замечает. А заметив, бросает последний взгляд на своего «нового знакомого» и исчезает из темного переулка под тихий стук каблуков, оставляя после себя, лишь легкий аромат духов, и плотнее сжимая в маленькой ладошке свой трофей.
   На часах уже давно за полночь, когда она выходит из душевой, вытирая волосы полотенцем, в сумерках, что давно укрыли маленькую квартирку, в которой обычно она остается в одиночестве, светится лишь монитор ноутбука, за которым сидит мужчина немного за сорок, изредка поправляя очки, что съезжают на переносицу, что-то увлеченно читая.
- Вы не собираетесь ложиться спать? – спрашивает Джиён, тихим голосом, что разрывает тишину,  повисшую между ними еще пару часов назад. Мужчина поднимает свои темные глаза на девушку, в них до сих пор сквозит то раздражение, которое она встретила еще в маленьком фургончике, что выделил им бродячий цирк.
- Прежде чем я уйду, объясни мне, что за молодой человек был с тобой? - спокойно спрашивает он, но Ён все-таки улавливает те недовольные, ворчащие нотки в голосе.  – Он не выглядел очень дружелюбным.
Констатирует мужчина, закрывая крышку ноутбука, тем самым, лишая помещение последнего источника света и погружая его в кромешную тьму, тем самым, оставляя Пак без возможности считать эмоции по лицу, что исполосано ранними морщинами. "Да, он не особо дружелюбен" на ее губах играет легкая усмешка, но девушка хмурится, когда он поднимает эту тему, при этом стараясь придать голосу беззаботные нотки, все же отвечает.
- Ничего серьезного, просто знакомый, - тянет она,  плотнее сжимая губы и на ощупь пробираясь в свою комнату, обрывая тем самым разговор, и оставляя  ключи своего знакомого незнакомца на тумбочке в своей комнате. [i]«Ничего, в следующий раз будет вежливее»

С ней будет что-то не так. В этом душном городе. В этом статичном мире. Она замрет на мгновение, чтобы поднявшись на носочки достать папку, с  самой верхней полки, а потом, покачнувшись, попытается удержать равновесие и реальность, что рассыплется миллионом зеркальных осколков в ее сознании. Су Чжон будет задыхаться, в этом помещении. Этом вечере. Не спасет даже отворенное настежь окно и расстегнутая верхняя пуговица блузки, что душила весь прошедший  день. Внутри что-то сдавит, щелкнет и оборвется, накатывая красными  пятнами на глаза, а короткие ногти с характерным скрежетом вопьются в дерево стеллажа. Чон непривычно поежится от пронизывающего ветра, что заберется под блузку, холодя разгоряченное тело, а возможно, от официального обращения, «мисс Чон», которое употребит охранник, постучавшись в ее обитель, и сказав о том, что заработавшейся Кристал пора бы собираться домой. А она обязательно поблагодарит, сказав, что-то об ее редких приступах трудоголизма и их губительности для окружающих. И обязательно учтиво улыбнется, как ее когда-то учили. Тошнотворно ослепительно. Желая мужчине спокойной ночной смены.
   Что же скроется за твоей дежурной улыбкой милая Су Чжони? Какие черти спрячутся в углах твоего кабинета? Какие тени упадут на бледное лицо, делая тебя похожей на приведение?
   И собирая последствия рабочего дня в отдельную папку, она не забудет захватить аккуратно сложенные листы. Маленькие росчерки, таблицы, цифры, графики.  Ее стол никогда не будет интересовать коллег по работе. Возможно зря?  Ведь среди десятка неудавшихся кадров и единичных, тех самых. То, что были нужны. Единственно верных, найдется то, что вмиг вскроет сущность девушки. Той, которая собрав алые волосы в хвост, сильнее закутается в теплое пальто, наспех намотав на шею шарф, и щелкнет выключателем, погружая кабинет во мрак, который накроет его «очень» поздним вечером. Если быть точнее, то в полдвенадцатого ночи, по крайней мере, так покажут ей настенные часы. А им Су Чжон привыкла верить. Хоть кому-то она будет верить. Часам.
   С ней все-таки что-то не так. Вечерние новости будут снова вещать о дневных свершениях, сбивая дыхание, заставляя трястись вмиг похолодевшие руки. Нервная.  И жалкое бахвальство будет проскальзывать в каждом слове, что произнесет диктор,  что где-то там снова перехватили важную информацию, то, что даст властям еще больше рычагов давления на народ, главное - оппозицию. И ни слова о том, что стало с человеком, который передавал информацию. Почему никто не задумается о том, что с ним стало? Тем, кто не вернется больше домой, не улыбнется друзьям и родственникам, не засмеется в лицо власти. Смерть? Конечно же, об этом не скажут в прямом эфире. Чертовы ублюдки. Подумает Чон,  сгребая всех под одну гребенку, где каждый представитель власти, не больше и не меньше чем жестокое животное, такое же, как ее дражайший папочка. Она будет ненавидеть их всех, и каждого поодиночке, сжимая кожаный ремешок своей сумки,  еще раз желая спокойной ночи охраннику, которому успела сдать ключи от кабинета.  Лицемерка. Подумает Чон, ослепительно улыбнувшись.
   У нее будет все в порядке этим промозглым вечером, когда она, направляясь с работы, свернет в маленький проулок, которым всегда быстрее. Опаснее. Который изучила до последнего кирпича и приставленной к стене доски. Все хорошо, будет биться птичкой – пичужкой, где-то под ребрами. Хорошо, замрет на кончике языка вместе со смрадом, что опустится в легкие с дыханием. Хорошо, что сестра не звонит. Хорошо ли? Чон перестанет считать дни, хотя бы постарается. Они ведь не маленькие, но для Джессики, младшая Чон, кажется, навсегда останется той непутевой сестрой, которую нужно уберечь. Непутевая. Взбалмошная. Сумасшедшая, сгорающая дотла. Далеко не феникс.  Кристал будет гореть в веренице образов и зеркальных отражений; сменяющихся кадров пленки и жизненных ситуаций, рамок, в которые загнала себя сама. Ирония. Девушка будет так стремиться выбраться из-под отцовского гнета, что сама забьет себе последний гвоздь в крышку гроба. Сама загонит в рамки и условности, задыхаясь от нехватки чистого воздуха, возможно, жизненных сил. Отец. Отзовется тупой болью в висках и старым сообщением на автоответчике. Снова плохо с сердцем. Но ей ведь все равно. Все равно, что родной человек одной ногой в могиле, и кажется, только на следующей неделе привезут нужные лекарства. Все равно, что Су Ен перестала срывать телефон. Хотя, немного обидно. Эгоистка. Ей действительно наплевать на все, что касается ее семьи. У нее нет больше семьи - так сказал отец, а слова отца – закон, по крайней мере, именно так учили младшую Чон.
   Она вывернет с проулка аккурат у небольшого круглосуточного магазинчика, мысленно перекрестившись за то, что прошла проулок без происшествий, замирая в тени здания. Да идите к черту. До ее дома, где она снимает квартирку, будет рукой подать,  подъезд уже видно в десяти шагах, он будет стоять освещенный  уличным фонарем, что рассеет свой свет на расстоянии нескольких метров. Но не поэтому она замрет как вкопанная. Сердце зайдется в бешеном ритме не из-за того, что для фонаря, наконец-то, нашлась лампочка.  Дело ведь не в фонаре, а в силуэте, что Су Чжон увидит стоящим под тусклым желтым светом. Безжизненным. Кристал будет бледнеть на глазах, заставляя редких прохожих оглядываться на болезненно выглядящую молодую особу, что неуверенно будет переминаться с ноги на ногу, сжимая губы  в напряженную линию. Она узнает его из тысячи. Смешно. Память вообще своеобразная штука, и в этом Чон сумеет убедиться. Ведь будучи уверенной, что забыла его окончательно, Су Чжон узнает его по развороту плеча. Даже не профилю, голосу и запаху кожи, что кажется, навсегда отпечатался где-то в воспоминаниях. Развороту плеча. Мысленно пересчитав всех своих демонов и чертыхнувшись, кажется в сотый раз, Кристал сделает шаг вперед. Всего лишь шаг, в котором будет ощущаться вся ее неуверенность. Я ведь могу пройти мимо? Сколько же раз ты убеждала себя в этом, милая Су Чжони?

▹ младшая дочь в семье, любимица тетушек с отцовской стороны и всех семейных портретов в библиотеке;
▹ маленькая слизеринка, что берет хитростью;
▹ несмотря на довольно радикальные внутрисемейные взгляды относительно крови, умудрилась вырасти лояльной ко всем представителям магического мира. на радость новому строю и прибавлению седых волос на голове, и без того седеющего, дедули;
▹ семейное проклятие - тайна, которую узнала подслушав мой разговор с отцом. в подобные тайны тебя отец посвящать не хотел, возможно считал, что родовоt клеймо упадет именно на мои плечи;
▹ твоя попытка найти выход из ситуации и переживание за меня и себя привело тебя на порог нотта, единственного из твоих знакомых кому могда доверить подобное, так как он был вхож в семью - подобные тайны всегда предпочтительно оставлять в роду. ты, моя милая астория, не учла факта, что твоя старшая сестра - ревнивая ведьма, что по итогу возжелает этого проклятия для тебя;
▹ я никогда не спрашивала о тебе и драко, был ли ваш брак лишь стратегической договоренностью двух чистокровных семей, или все же ты по-своему любила малфоя;
▹ умирать никто не заставит. дафна удушаемая чувством вины за сестру будет рыть землю руками, но найдет выход из ситуации, даже если для этого придется воскресить самого лорда;

за даф в процессе, поэтому, пока панси!

[indent] это кажется сводит с ума, лишает последних, собранных с трудом, крох самообладания, когда за тобой закрываются двери купе, а теплый карий взгляд забини, словно насмехаясь: а ты чего ожидала, паркинсон? она обреченно выдыхает, расправляя собственные плечи, стараясь хоть немного облегчить ощущение непосильного груза, что тянет, вслушиваясь в мерный ритм гудения красного паровоза. того самого, что еще каких-то семь лет назад вызывал если не детский восторг, то хотя бы стойкое ощущение перемен.

[indent] сейчас - ничего, кроме привкуса отчаяния, на языке, и предупреждения нынешнего декана факультета слизерин, что в этом году просто не будет. старик слагги приторно улыбается каждому представителю факультета, что решил вернуться на свой восьмой год обучения в школу чародейства и волшебства, но уже не зовет на собрания клуба.

[indent] в этой истории теперь новые ориентиры и новые герои, а слагхорн всегда умел выбираться из самых темных и грязных дыр, с выгодой для себя - поразительное умение. панси паркинсон  на своей шкуре ощущает вязкую приторную благосклонность нынешней власти, что зловонной жижей покрывает ее кожу - не отмыться. больше у панси нет привычки вскрывать письма без проверки на содержимое, следы от давно заживших ожогов, на ладонях - слишком свежее напоминание.

[indent] это, действительно, может свести с ума. когда она темноволосой тенью проходит по слизеринским купе, чтобы в очередной раз предупредить об осторожности и просьбах не реагировать на многочисленные провокации, что начинаются еще на перроне.

[indent] дети, действительно, во многом более жестоки, нежели взрослые. немногочисленную группу старшекурсников слизеринцев не спасает даже одергивание старших; снисходительные взгляды взрослых волшебников за которыми прячется хорошо скрытое презрение, точно такое же как у их детей. просто у старших чуть больше такта.

[indent] панси паркинсон кривит накрашенные губы в усмешку и не смеет опускать плечи.

[indent] тихий гомон в вагонах зеленых с серебром успокаивает нервы, вялотекущие разговоры, словно специально, стараются обходить острые углы тем. она смотрит вокруг ловя взглядом светловолосую фигуру гринграс и карий взгляд забини, старые знакомые почти заставляют забыть о недостроенном крыле хогвартса, что было разрушено в мае и поредевших за битву старшекурсниках, и многочисленных родовых гнездах, что были разорены с политикой нынешней власти. раньше бы панси назвала это мародерством, нынче министерство называет это заслуженной мерой.

[indent] крики и гомон в коридоре не сразу привлекают ее внимание, в хогвартс-экспрессе всегда было слишком шумно,  учитывая гриффиндорское соседство, но игнорировать детские голоса - нет никакой возможности, когда панси хлопая дверью в купе, выходит в коридор.

[indent] - что здесь происходит? - голос ее срывающимися нотами повисает в гомоне коридора, когда в потасовке удается разглядеть зеленые галстуки второкурсников, в меньшинстве. шаг ее размеренный почти чеканный, отдается напряжением в теле, тихий вдох срывается с ее губ, переходя в недовольное ворчание, где-то между: я же говорила не нарываться и, снова, эти гриффиндорцы.

[indent] цепкий взор останавливается на ссадинах на лице детворы, а самой панси хочется взвыть от такого плебейского способа выяснения отношений, по маггловски, кулаками, но, кажется, взгляд зеленых глаз, что разве что не мечет молнии - все говорит за себя, когда поправляя мантии, второкурсники, спешат спрятаться за ее спиной. панси чувствует, как груз ответственности, снова, ложиться на ее плечи, заставляя стоять до последнего там, где дети ищут защиты - неоправданно ущемленные за ошибки старших. - мне повторить вопрос?

[indent] голос ее тихими ластящимися нотками растекается по притихшему коридору, обманчивая благосклонность там, где в голосе яда больше, чем у самой последней змеи; и если эти дети думают, что упрямый ненавидящий взгляд в ее сторону то, что остановит паркинсон на пути добычи справедливости, за развязанный конфликт - они ее не знают. дверь купе неподалеку с громким лязгом открывается, когда в коридор выходит еще одни участница - паркинсон готова рвать на себе волосы, держа на своем лице нейтрально безразличное выражение лица. почти скучающее - ну, конечно же, грейнджер!

[indent] в ее голосе оседают темные нотки неразбавленного презрения. - никогда не можешь остаться в стороне? панси паркинсон призывала всех слизеринцев, - не ввязываться в конфликты и потасовки, на правах старосты, особенно с гриффиндорцами, особенно с героями войны, но это выше ее собственных сил. - что-то ты поздно, а то могла бы застать момент, когда ученики твоего факультета идут на конфликт. как удачно, что мы еще не снимаем баллы с факультетов, иначе могли бы лишиться - не заработав.

[indent] она почти шипит, чувствует, как в венах бурлит неразбавленная злость, что не находит выхода с первых июньских дней и громких слушаний, по которым таскали каждого первого ее знакомого, кого-то не один раз. сама панси прекрасно помнит сгорбленную фигуру отца и холод министерских коридоров, когда мистер паркинсон уводил девушку все дальше, с этой железной хваткой на плече - паркинсон не опустит головы - это то, что очень быстро заучила летом одна тысяча девятьсот девяносто восьмого.

▹  драко один из немногих персонажей о которых известно достаточно или  в сети столько укоренившихся хэдов, что просто бесполезно пересказывать факты. я вообще не трогаю образ, взаимоотношения и последствия любых поступков драко, так как играть тебе. я не встречала пока еще ролевых образов малфоя, от которых отвернуло бы совсем, поэтому все на совести твоего вдохновения. но все равно жду в лс, для обсуждения деталей, может сюжета, чего угодно. куда же я без слизеринского принца, даже если я всю школьную жизнь была уверена, что носить самопридуманные титулы - не круто;
▹  всем любителям драмионы и других нестандартных пар, нет я не душная, но браку с асторией быть. это пожалуй одно из немногих, на чем я настаиваю в образе малфоя. сорри, нот сорри - я устраиваю жизнь для любимой сестры. для него астория - не просто надоедливая девчонка, что навязали родители - осознанный выбор стабильности, где возможно у вас и не было любви, вы мимолетно столкнулись с грейнджер в косом переулке или паркинсон дожала со своим увлечение и старая школьная страстя вспыхнула - но, моральная поддержка и опора, которую вообще вот никто не ожидал увидеть от хрупкой тори, во времена когда малфоев не пинал разве что лежачий. для драко в моем понимании астория в первую очередь плечо, тыл и своеобразная тихая гавань -  у нее хороший пример перед глазами ввиде леди малфой и нашей матушки.

собственно когда он все же узнает о проклятии, драко готов стать последним из малфоев, на такое не готова новоиспеченная леди малфой. поэтому драко всеми силами будет пытаться искать верный выход в котором супруга не умирает. проблема в том, что ему никто не сказал, что причиной проклятия отчасти стала старшая сестра, астория - потому что не считает меня виновной, я - потому что знаю наверняка, что твоя рука не дрогнет произнести непростительное, в этот раз. мы никогда не были дружны в большем понимании нежели отпрыски двух чистокровных семей. именно поэтому я настаиваю на браке, а будет он дружеским, покрывая интрижки на стороне малфоя или взаправду с любовью и трепетом - решать исключительно тебе;

за даф в процессе, поэтому, пока панси!

[indent] это кажется сводит с ума, лишает последних, собранных с трудом, крох самообладания, когда за тобой закрываются двери купе, а теплый карий взгляд забини, словно насмехаясь: а ты чего ожидала, паркинсон? она обреченно выдыхает, расправляя собственные плечи, стараясь хоть немного облегчить ощущение непосильного груза, что тянет, вслушиваясь в мерный ритм гудения красного паровоза. того самого, что еще каких-то семь лет назад вызывал если не детский восторг, то хотя бы стойкое ощущение перемен.

[indent] сейчас - ничего, кроме привкуса отчаяния, на языке, и предупреждения нынешнего декана факультета слизерин, что в этом году просто не будет. старик слагги приторно улыбается каждому представителю факультета, что решил вернуться на свой восьмой год обучения в школу чародейства и волшебства, но уже не зовет на собрания клуба.

[indent] в этой истории теперь новые ориентиры и новые герои, а слагхорн всегда умел выбираться из самых темных и грязных дыр, с выгодой для себя - поразительное умение. панси паркинсон  на своей шкуре ощущает вязкую приторную благосклонность нынешней власти, что зловонной жижей покрывает ее кожу - не отмыться. больше у панси нет привычки вскрывать письма без проверки на содержимое, следы от давно заживших ожогов, на ладонях - слишком свежее напоминание.

[indent] это, действительно, может свести с ума. когда она темноволосой тенью проходит по слизеринским купе, чтобы в очередной раз предупредить об осторожности и просьбах не реагировать на многочисленные провокации, что начинаются еще на перроне.

[indent] дети, действительно, во многом более жестоки, нежели взрослые. немногочисленную группу старшекурсников слизеринцев не спасает даже одергивание старших; снисходительные взгляды взрослых волшебников за которыми прячется хорошо скрытое презрение, точно такое же как у их детей. просто у старших чуть больше такта.

[indent] панси паркинсон кривит накрашенные губы в усмешку и не смеет опускать плечи.

[indent] тихий гомон в вагонах зеленых с серебром успокаивает нервы, вялотекущие разговоры, словно специально, стараются обходить острые углы тем. она смотрит вокруг ловя взглядом светловолосую фигуру гринграс и карий взгляд забини, старые знакомые почти заставляют забыть о недостроенном крыле хогвартса, что было разрушено в мае и поредевших за битву старшекурсниках, и многочисленных родовых гнездах, что были разорены с политикой нынешней власти. раньше бы панси назвала это мародерством, нынче министерство называет это заслуженной мерой.

[indent] крики и гомон в коридоре не сразу привлекают ее внимание, в хогвартс-экспрессе всегда было слишком шумно,  учитывая гриффиндорское соседство, но игнорировать детские голоса - нет никакой возможности, когда панси хлопая дверью в купе, выходит в коридор.

[indent] - что здесь происходит? - голос ее срывающимися нотами повисает в гомоне коридора, когда в потасовке удается разглядеть зеленые галстуки второкурсников, в меньшинстве. шаг ее размеренный почти чеканный, отдается напряжением в теле, тихий вдох срывается с ее губ, переходя в недовольное ворчание, где-то между: я же говорила не нарываться и, снова, эти гриффиндорцы.

[indent] цепкий взор останавливается на ссадинах на лице детворы, а самой панси хочется взвыть от такого плебейского способа выяснения отношений, по маггловски, кулаками, но, кажется, взгляд зеленых глаз, что разве что не мечет молнии - все говорит за себя, когда поправляя мантии, второкурсники, спешат спрятаться за ее спиной. панси чувствует, как груз ответственности, снова, ложиться на ее плечи, заставляя стоять до последнего там, где дети ищут защиты - неоправданно ущемленные за ошибки старших. - мне повторить вопрос?

[indent] голос ее тихими ластящимися нотками растекается по притихшему коридору, обманчивая благосклонность там, где в голосе яда больше, чем у самой последней змеи; и если эти дети думают, что упрямый ненавидящий взгляд в ее сторону то, что остановит паркинсон на пути добычи справедливости, за развязанный конфликт - они ее не знают. дверь купе неподалеку с громким лязгом открывается, когда в коридор выходит еще одни участница - паркинсон готова рвать на себе волосы, держа на своем лице нейтрально безразличное выражение лица. почти скучающее - ну, конечно же, грейнджер!

[indent] в ее голосе оседают темные нотки неразбавленного презрения. - никогда не можешь остаться в стороне? панси паркинсон призывала всех слизеринцев, - не ввязываться в конфликты и потасовки, на правах старосты, особенно с гриффиндорцами, особенно с героями войны, но это выше ее собственных сил. - что-то ты поздно, а то могла бы застать момент, когда ученики твоего факультета идут на конфликт. как удачно, что мы еще не снимаем баллы с факультетов, иначе могли бы лишиться - не заработав.

[indent] она почти шипит, чувствует, как в венах бурлит неразбавленная злость, что не находит выхода с первых июньских дней и громких слушаний, по которым таскали каждого первого ее знакомого, кого-то не один раз. сама панси прекрасно помнит сгорбленную фигуру отца и холод министерских коридоров, когда мистер паркинсон уводил девушку все дальше, с этой железной хваткой на плече - паркинсон не опустит головы - это то, что очень быстро заучила летом одна тысяча девятьсот девяносто восьмого.

▹Лаванда Браун не глупая девчонка, коей ее представляли долгое время. У нее не выше ожидаемого, а превосходно по зельям у профессора Снейпа и серьезная увлеченность прорицанием. Хотя, второе, если честно, до добра вообще-то не доводит.
▹Общается ли Лав Лав с семьей - на твой откуп. Мне кажется, что чаще всего через письма или редкие визиты, так как из-за ее "мохнатой проблемы" - родители могут чувствовать себя неловко, а девушка всеми силами старается создать иллюзию перед родственниками, что у нее все хорошо.
▹у Даф много сомнительных знакомств в кругу общения, такая уж выбранная профессия, поэтому в моих хэдах, она вполне могла подсобить трудоустройству Лаванды в какой-нибудь сомнительной лавочке с зельями. Это конечно не главная улица Косой Аллеи, но доход стабильный - с голоду не помрешь. Люди в Лютном хоть и пугающие на первый взгляд, но воротилы держащие лавочки своих стараются не дурить - себе дороже выйдет.
▹О цене договоримся.  Ты же не думала, что все это будет безвозмездно? Помощь просто так - это тебе к Поттеру, хотя, сейчас и к нему запись на полгода вперед, все же важный человек в министерстве. Но ты не бойся, я не попрошу ничего такого, с чем бы ты не справилась. В конце концов, ты всегда умела слышать и слушать настроения окружающих и ловила слухи, разносила сплетни со скоростью снитча. Хотя, тогда мне казалось, что тебе не хватает присущей зеленому факультету элегантности, но задатки то все же хорошие. Пусть ты и гриффиндор.

за даф в процессе, поэтому, пока панси!

[indent] это кажется сводит с ума, лишает последних, собранных с трудом, крох самообладания, когда за тобой закрываются двери купе, а теплый карий взгляд забини, словно насмехаясь: а ты чего ожидала, паркинсон? она обреченно выдыхает, расправляя собственные плечи, стараясь хоть немного облегчить ощущение непосильного груза, что тянет, вслушиваясь в мерный ритм гудения красного паровоза. того самого, что еще каких-то семь лет назад вызывал если не детский восторг, то хотя бы стойкое ощущение перемен.

[indent] сейчас - ничего, кроме привкуса отчаяния, на языке, и предупреждения нынешнего декана факультета слизерин, что в этом году просто не будет. старик слагги приторно улыбается каждому представителю факультета, что решил вернуться на свой восьмой год обучения в школу чародейства и волшебства, но уже не зовет на собрания клуба.

[indent] в этой истории теперь новые ориентиры и новые герои, а слагхорн всегда умел выбираться из самых темных и грязных дыр, с выгодой для себя - поразительное умение. панси паркинсон  на своей шкуре ощущает вязкую приторную благосклонность нынешней власти, что зловонной жижей покрывает ее кожу - не отмыться. больше у панси нет привычки вскрывать письма без проверки на содержимое, следы от давно заживших ожогов, на ладонях - слишком свежее напоминание.

[indent] это, действительно, может свести с ума. когда она темноволосой тенью проходит по слизеринским купе, чтобы в очередной раз предупредить об осторожности и просьбах не реагировать на многочисленные провокации, что начинаются еще на перроне.

[indent] дети, действительно, во многом более жестоки, нежели взрослые. немногочисленную группу старшекурсников слизеринцев не спасает даже одергивание старших; снисходительные взгляды взрослых волшебников за которыми прячется хорошо скрытое презрение, точно такое же как у их детей. просто у старших чуть больше такта.

[indent] панси паркинсон кривит накрашенные губы в усмешку и не смеет опускать плечи.

[indent] тихий гомон в вагонах зеленых с серебром успокаивает нервы, вялотекущие разговоры, словно специально, стараются обходить острые углы тем. она смотрит вокруг ловя взглядом светловолосую фигуру гринграс и карий взгляд забини, старые знакомые почти заставляют забыть о недостроенном крыле хогвартса, что было разрушено в мае и поредевших за битву старшекурсниках, и многочисленных родовых гнездах, что были разорены с политикой нынешней власти. раньше бы панси назвала это мародерством, нынче министерство называет это заслуженной мерой.

[indent] крики и гомон в коридоре не сразу привлекают ее внимание, в хогвартс-экспрессе всегда было слишком шумно,  учитывая гриффиндорское соседство, но игнорировать детские голоса - нет никакой возможности, когда панси хлопая дверью в купе, выходит в коридор.

[indent] - что здесь происходит? - голос ее срывающимися нотами повисает в гомоне коридора, когда в потасовке удается разглядеть зеленые галстуки второкурсников, в меньшинстве. шаг ее размеренный почти чеканный, отдается напряжением в теле, тихий вдох срывается с ее губ, переходя в недовольное ворчание, где-то между: я же говорила не нарываться и, снова, эти гриффиндорцы.

[indent] цепкий взор останавливается на ссадинах на лице детворы, а самой панси хочется взвыть от такого плебейского способа выяснения отношений, по маггловски, кулаками, но, кажется, взгляд зеленых глаз, что разве что не мечет молнии - все говорит за себя, когда поправляя мантии, второкурсники, спешат спрятаться за ее спиной. панси чувствует, как груз ответственности, снова, ложиться на ее плечи, заставляя стоять до последнего там, где дети ищут защиты - неоправданно ущемленные за ошибки старших. - мне повторить вопрос?

[indent] голос ее тихими ластящимися нотками растекается по притихшему коридору, обманчивая благосклонность там, где в голосе яда больше, чем у самой последней змеи; и если эти дети думают, что упрямый ненавидящий взгляд в ее сторону то, что остановит паркинсон на пути добычи справедливости, за развязанный конфликт - они ее не знают. дверь купе неподалеку с громким лязгом открывается, когда в коридор выходит еще одни участница - паркинсон готова рвать на себе волосы, держа на своем лице нейтрально безразличное выражение лица. почти скучающее - ну, конечно же, грейнджер!

[indent] в ее голосе оседают темные нотки неразбавленного презрения. - никогда не можешь остаться в стороне? панси паркинсон призывала всех слизеринцев, - не ввязываться в конфликты и потасовки, на правах старосты, особенно с гриффиндорцами, особенно с героями войны, но это выше ее собственных сил. - что-то ты поздно, а то могла бы застать момент, когда ученики твоего факультета идут на конфликт. как удачно, что мы еще не снимаем баллы с факультетов, иначе могли бы лишиться - не заработав.

[indent] она почти шипит, чувствует, как в венах бурлит неразбавленная злость, что не находит выхода с первых июньских дней и громких слушаний, по которым таскали каждого первого ее знакомого, кого-то не один раз. сама панси прекрасно помнит сгорбленную фигуру отца и холод министерских коридоров, когда мистер паркинсон уводил девушку все дальше, с этой железной хваткой на плече - паркинсон не опустит головы - это то, что очень быстро заучила летом одна тысяча девятьсот девяносто восьмого.

забини - фамилия, которая знакома всем в чистокровном обществе, но это не значит, что мужчины  обходили эту женщину стороной, даже если каждый знавал слухи. запретный плод, как и доля опасности в отношениях - всегда будоражили кровь. леди забини прозвище - черная вдова, что часто слышилось в кулуарах чистокровных вечеринок, заслужила не спроста; семь совершенно неудачных браков, неудачных, конечно же, для ее мужей.
блейз - единственный сын леди забини. любимый сын. отношения с матерью - никогда не афишировал, но учитывая манеру общения - ему позволялось многое. именно из-за матери - гораций слизнорт пригласил блейза в клуб слизней.
блейз поступил в хогвартс в 1991 году и попал под распределение на факультет слизерин. умело находил общий язык со своими сверстниками, причем не только с факультета салазара - при этом оставаясь в хороших отношениях со своим факультетом. истиный змей - хитрый и изворотливый.
забини обладал врожденным чутьем и характером человека, который всегда знал что он хочет и как этого добиться. поэтому, ни для кого не стало сенсацией, что под влияние драко малфоя забини так и не попал, в отличие от крэба, гойла или панси. вот только в таких компаниях двух лидеров быть не могло, поэтому держался он всегда дружелюбно, но курс держал исключительно свой - спорить или переубеждать - бесполезно.
впервые блейз был приглашен профессором слизнортом на обед в хогвартс-экспрессе накануне шестого курса. он вел себя спокойно и не особо вмешивался в развивающийся плавно разговор, но когда слизнорт предположид, что у гарри поттера, как у всеобщего избавителя, есть невероятные способности именно забини был тем, кто сомневаясь скрыл неловкий смешок за кашлям, за что немедленно был оскорблен присутствующей там джинни уизли. хотя, какое ему было дело до очередной рыжей девицы.
именно забини стал ориентиром для поттера, чтобы проследить купе, в котором был драко малфой, что может стать своеобразным указателем на то, что с блейзом драко и окружение были как минимум в приятельственных отношениях; при этом посещая вечера нового профессора зельеварения, блез никогда не казался окружающим сторонником малфоя и его свиты. что к тому моменту могло показать, что и взгляды радикально настроенного чистокровного общества, во главе с лордом, блейз, как и скорее, его мать, - не разделяли.
несмотря на то, что на седьмой курс, в хогвартс вернуться решились не все, не только с других факультетов, но даже со слизерина, блейз был тем, кто присутствовал в школе, но к моменту начала битвы за хогвартс и пришествия темного лорда, как и весь его факультет, отчасти, стараниями паркинсон, был эвакуирован из школы.
в экранизации же блейз вместе с малфоем мешает гарри поттеру и ко в выручай комнате, использовать ли это или отложить в сторону - решать вам. как и любую информацию, что представлена по канону выше. и надеюсь, ты наконец-то расскажешь, чем занимался после окончания школы.

[indent] она помнит миг после, - неестественно оглушающую тишину, что образовалась в большом зале, словно кто-то накинул на нее заклятие поглощения звука - каким-то искуственным гомоном множества искаженных детских лиц, чей привычный суетливый гам перестанет беспокоить; останется лишь нарастающий гул в ушах, да подкатывающий ком к горлу - мертвенно бледный цвет ее лица, что в иных обстоятельствах определенно заинтересовал бы школьную медсестру, мадам помфри, когда взгляд ее затравленный, такой не свойственный для гринграсс, пройдется по лицам сокурсников. так и не найдя единственно нужного [важного] для нее.

[indent] когда мгновением "до" задыхающийся от спешки голос паркинсон - совершенно не свойственный для ее манеры неспешно растягивать гласные [привычка, которую, кажется, подцепила от малфоя. и упаси мерлин, пусть это будет единственное, что панси подцепит от этого парня] разрежет тягучие минуты раннего завтрака разворотом первой полосы ежедневного пророка - дешевая газетенка с купленными новостями и совершенно пахабными сплетнями; где поставщиками, вольно или невольно, всего этого богатства, будут являться семьи знакомого ей круга. ты это видела? почти незаинтересованным взглядом светлых глаз дафны, в которых на мгновение мелькнет раздражение, желание резко одернуть - я получаю утреннюю почту, панс, спасибо или криво усмехнуться бросив - не знала, что ты решила подработать совой, еще рано для утренней газеты.

[indent] первой полосой, да кричащим заголовком, что кажется впервые пошатнет ее устоявшийся мир, на деле - мир десятка ребят ее круга, по крайней мере ей так будет казаться, когда вцепится тонкими пальцами в край стола, в попытке встать, чувствуя как каменный пол уходит из-под ног, под взволнованное от паркинсон - ты как дафни? поводом худого плеча в сторону, в попытке поскорее отмахнуться от подруги, да тревожным - все потом, панси. все, что захочет сказать в то мгновение подруга не будет иметь ровным счетом никакого значения. значение в тот миг будет иметь лишь его отсутсвие.

[indent] дафна даже не сразу поймет, что заставит ее задохнуться от подкатившего ужаса - слепящий свет колдокамер на снимке да фигуры в смутно узнаваемом атриуме министерства, где не раз бывала с отцом. тощая фигура гарри поттера с глазами потерянными, словно дементоры все таки добрались до его души - явно не то - поттеру же не привыкать к народной славе, какой бы противно смердящей, как сок бубентюббера, она не была; но лишь громким заголовком, где буквы будут плясать перед глазами, словно к привычному зачарованию страниц кто-то добавил невозможность прочитать написанное с первого раза - сухими печатными строками приговора, совершенно не передающими весь ужас действительности для магической британии, где вперемешку с именами, кои дафна уже не раз видела на страницах за последние пару лет, да мельком на семейных родовых гобеленах - собственном и друзей, и по громким заголовкам о побеге из азкабана - массовое задержание представителей чистокровных семей по обвинению - нападение в отделе тайн.

[indent] в тот миг дафна гринграсс даже не задастя вопросом о том, почему так красочно расписывающий все огрехи чистокровных семей не задастся вопросом, что там делала группа пятикурсников из хогвартса, что еще вчера должна была сдавать экзамен по защите от темных искусств? глупость - там, где седовласный старец крепко цеплялся за мальчишеское плечо; не волновало ее и известие о печальной смерти последнего наследника из рода блэк - сумасшедшая семейка, даже в разбавленной крови, честно говоря. лишь единственное имя, которое, невольно стало значить больше, чем должно - объективно и по умолчанию, единственная фамилия, которую всегда страшилась отыскать на страницах - она не была ее собственной, в заверениях отца дафна была уверена, но была той, что в свете последних семейных объявлений, имела важность сопоставимую с собственной. нотт.

нотт. нотт. нотт. где ты, тео?

[indent] его имя будет отдаваться пульсирующей болью в висках, глазами ее светлыми, что в каждом проходящем [сколько их было в это утро в большом зале?] пыталась найти знакомые черты, тысячей маленьких молоточков где-то на подкорке, - запоздалым чувством тревоги, которое так удачно удавалось заглушить там, где прекрасно знала, что нотт никогда не опаздывает на завтрак - не в его привчке. сколько таких привычек она успела уловить за последние несколько месяцев, которые прошли после отцовского извещения, что содержало сухие строчки оповещения, о назначенной помолвке, да имени - теодор нотт. так и не озвученном между строк, от матери, - у тебя еще есть время узнать его поближе, нежели быть отстранненными незнакомцами на собственном празднике [такими были ее мать с отцом].

[indent] разрастающее чувство, что не  заглушил бы даже оклик панси, тяжелый взгляд декана их факультета, который девушка почувствует лопатками так и не смея оглянуться, осознать, что все вещи оставлены на скамье рядом - плевать. шагом, несмотря на сбитое дыхание, ровным, отдающим мерным эхом в слизеринских подземельях - титаническим усилием, от которого потом долго еще будут болеть жилы - заставить себя не перейти на бег - совершенно не подобающее для молодой леди поведение. голосом ее первой учительницы по этикету, сухим, шелестящим как старый пергамент, что засядет ржавым гвоздем в голове. чувством полной растерянности от осознания, что даже не имеет ни малейшего понятия, где теперь его искать. сколько может быть потаенных мест в огромном замке?

[indent] пойманным на пороге факультетской гостиной, от которой несмотря на разожженый камин пахнет каким-то могильным холодом, забини, что сморщится от болезненной хватки ее цепких пальцев - единственном, вопросительном, на что способен ее голос - нотт? ирония - она никогда не зовет его по имени при посторонних. понимающим взглядом глубоких карих глаз, что посмотрят на спальню мальчиков пятого курса и теплой ладонью, когда уже готова сделать шаг  в сторону - я бы не спешил делать глупостей, даф. ему надо побыть одному. взглядом ее диким, что будет обещать самое неприятное из возможных семейных проклятий, если чужая рука не разомкнется с ее запястья, так и не озвученном для постороннего, хотя и считает блейза другом, редкая роскошь в слизеринских подземельях - ему сейчас никак нельзя быть одному.

[indent] скрипом простой дубовой двери, той самой, у которой не раз ловила с ухмылкой панси - ну, сколько можно, паркинсон? так и не найдя в себе смелости постучаться, не будучи до конца уверенной - пустит ли он ее. будучи откровенной с собой, даф думала, что она бы не пустила - драконом охраняя свою собственную боль. разлетевшуюся на осколки действительность, из которой теперь предстояло собрать хотя бы коротенькое слово - жизнь. никакое  р е п а р о  здесь не помогло бы.

[indent] шагами ее неловкими, словно в какой-то миг стала совершенно неуклюжей, десятилеткой, что отдавила пригласившему ее мальчишке ноги, в спальне студентов слизерина, что представляла собой форменный бардак [было ли тут всегда так, ведь мальчишки несмотря на кровь и статус всегда оставались мальчишками или было вспышкой эмоций, даф не смела предполагать]; только сейчас осознавая простую прописную истину - она не знала, что сказать в таких случаях - этому не учили на уроках этикета и уж точно не рассказывали, как правильно держать в руках веер, чтобы подать знак, что ты тоже сопереживаешь случившемуся горю. г о р е - странное определение, что не давало полностью ощутить всю глубину случившейся трагедии.

[indent] касаниями ее хрупкими до чужого плеча - словно опасаясь, что причинит еще больше боли, когда взгляд падает на дотлевающую в пальцах сигарету, [даф, уверена, что это против школьных правил, курить в спальнях; но кому сейчас  какое дело, если это сделает его ношу чуть легче?] да перекат фамильного перстня, на правой руке - она невольно сопоставляет увиденные привычки с ситуацией. боится сделать только хуже. хотя, в какой-то моент внутренний голос вопрошает, может ли быть хуже? ее молчаливо задумчивым, что можно сказать в такой момент - мне жаль? глупость, потому что естественно гринграсс жаль, вот только никто из слизеринцев не воспринимает это кровавое слово спокойно - словно с оброненным "жаль" - ты поджигаешь фитиль на бочке с фейерверками с лавки зонко. спросить о том, как он? тут не надо посещать предсказания, составлять ее любимые звездные карты, и гадать по остаткам чая, чтобы увидеть - х е р о в о.

[indent] - я видела заголовки - голосом ее хрупким, непривычно звенящим в тишине помещения, когда пальцами сильнее цепляется в чужое плечо. не то, чтобы слухи по школе не ходили и ранее, но не всему же стоило верить. чему-то не хотелось вовсе - перед глазами все еще мелькало чернильное - арктурус нотт, стоило дафне сомкнуть веки. в тот долгий и ужасающий миг после, дафна думает о том, насколько же сложно подобрать правильные слова, когда у самой от увиденного внутри разрастается черная дыра, что стремительно наполняется отчаянием. - ты почему остался здесь один? так и не высказанным между ними, почему не позвал меня? в тот момент, дафне впервые хочется быть способной вытянуть его с этого дна или крепко держась камнем ухнуть вниз, за ним.